Любовь Якимова. Лично мне не нравится, что Максим Исаакович Дунаевский так часто хвастает тем, что он много раз был женат. О нём, действительно, говорили, что у него «привычка жениться на всех знакомых девушках». Но я понимаю всех его жён, которые сохранили с ним хорошие отношения. Думаю, на него просто невозможно обижаться.
Мне в жизни довелось общаться с композитором лишь несколько раз. И никогда я не была в него влюблена. Что не могу сказать о его музыке.
Однажды мой (тогда ещё будущий) муж сказал: «Мне сейчас надо заскочить ненадолго к Дуне (так знакомые звали Дунаевского), здесь рядом, пойдешь со мной?». Ещё бы я сказала «нет»!
Мы подъехали к «композиторскому» дому, что около Телеграфа, поднялись на лифте. Позвонили в дверь. Открыл её интеллигентный, обаятельный мужчина. Удивило то, что он дома был в туфлях, а не в тапочках, как обычно это бывает. При знакомстве поцеловал мне руку – в советское время это не очень было принято. Квартира - двухкомнатная, типичная сталинская. Запомнился безупречный паркет, не богатая, в принципе, обстановка и рояль во всю комнату. В прихожей на стене висел огромный плакат Натальи Андрейченко.
Так я познакомилась с композитором Максимом Дунаевским. Надо сказать, что после «Трёх мушкетёров» вся страна знала в лицо актёров, а вот композитора на улице вряд ли многие узнавали. В другой раз Максим приехал к нам домой, вместе с Наташей Андрейченко. Но вначале был звонок моего любимого, который сообщил, что «они сейчас едут с Дунаевским, и хотят есть». Я была дома одна, и в холодильнике мало что наблюдалось из еды. Даже не помню, что я успела приготовить, но помню, что приехала компания с двухлитровой бутылкой виски… Мы ужинали, беседовали совсем не об искусстве, выпивали. Но что интересно, пьянее всех казалась Наташа, хотя она не употребила ни капли спиртного. А вот мужчины опорожнили бутыль наполовину. Пили ведь за любовь.
А в один прекрасный день Максим пригласил нас к себе на дачу. Дача Дунаевских – в кооперативе Большого театра, в посёлке Снегири. По советским временам дом казался огромным, да и участок, где-то около гектара, кажется. Во всяком случае, теннисный корт на участке ничего не теснил. Тогда ещё жила его мама. Красивая женщина, несмотря на возраст. А Дима-сын - был совсем маленьким – едва ходил. И вот - все вместе - с мужем мамы Максима и няней малыша они жили на даче. Наташа, помню, готовила щавелевый суп. И немного обиделась, что Максим пошёл с нами на прогулку без неё.
А ночевали мы с моим будущим мужем в тот раз в комнате у камина, на раскладном диване, на котором, бывало, спали такие люди, что их имена я не решусь назвать.
Тогда я ещё только «вступала» в журналистику, и на следующий день, в воскресенье мне надо было выполнить редакторское задание – накрапать заметку о какой-то семейной олимпиаде. Я настояла на том, чтобы мы уехали. Хотя Максим и уговаривал нас остаться – планировались шашлыки на одной из соседних дач, то же со «звёздными» обитателями. До сих пор жалею, что мы уехали. Но - чувство ответственности было слишком развито.
Через некоторое время мой любимый организовал гастроли Максима Дунаевского и Натальи Андрейченко. Они выступали на стадионах, рассказывали о своём творчестве и пели песни.
А где-то в Белоруссии, мой будущий муж сообщил, что Наташу ищут с «Мосфильма». И она уехала на пробы к картине о Петре Первом. Там - познакомилась с Максимилианом Шелом. Максим очень переживал эту историю. Ведь раньше ни одна женщина его не бросала...
А у нас дома ещё долго лежали рулоны афиш Наташи, подготовленных к гастролям.
Много лет спустя, я приехала со съёмочной группой на 60-летие Максима Дунаевского. У гостиницы «Россия», которую позже снесли – закладывали звезду его имени, а затем был юбилейный концерт. За кулисами я брала у него интервью. Судя по всему, он меня не узнал, вернее, просто не вспомнил. А с Наташей, когда она бывает в Москве, мы до сих изредка видимся в гостях у одного нашего общего знакомого – скульптора.